[Новые страдания юного К.]
(NIRVANA The Confessions of Kurt Cobain)
Последние 18 месяцев стоили Кортни Лав, Курту Кобейну, да и всей "Нирване" не одного года жизни: сверкающий мир рок-н-ролльной славы всех четверых встретил в штыки.
В своем новом альбоме "In Utero" группа попыталась, конечно, чуть-чуть отработать энергию этого нескончаемого долгого стресса, но... безумие продолжается, и теперь от него уже, кажется, не спастись.
В сентябре 1992 года журнал "Vanity Fair" опубликовал чудовищную статью о том, как Кортни Лав, жена Курта Кобейна (возглавляющая собственную группу "Hole"), будучи беременной, поглощала в неимоверных количествах героин. Лучшее опровержение всему этому - годовалая Франсис Бин (ее в Сиэтле я не застал: это чудо с соломенного цвета волосиками улетело с няней в Англию на мамочкин концерт), и все же - кому это нужно? "Conde Nast, этой банде фашиствующих христиан-сатанистов,- считает Кобейн.- Они готовы стереть в порошок все, что хоть в чем-то угрожает их существованию".
Затем по стране разнеслись нелепые слухи о том, что Курт и Кортни забыли Франсис Бин на заднем сиденье нью-йоркского такси и малышка несколько часов "инкогнито" разъезжала по огромному городу. И вот - новый скандал: "Seattle Times" живописует драку в доме Кобейнов, более того - сообщает о том, что полицией было найдено здесь огнестрельное оружие.
Странные игры "в Сида и Нэнси"
"Никогда не подумал бы, что такой подробный полицейский отчет может быть столь лживым,- удивляется Курт.- Ну да, мы порезвились немного с Кортни, поиграли "в Сида и Нэнси". Вдруг слышим - стук в дверь. Открываем - пятеро полицейских. Мы в пижамах, а на мне, помимо всего прочего, еще и бархатный смокинг: не самое лучшее одеяние для экскурсии в участок! Оказывается, в штате Вашингтон уже действует новый закон, согласно которому зачинщика семейной ссоры могут теперь упечь за решетку! Вот тут-то мы и рассердились по-настоящему. Она мне: "Поеду я!" А я: "Нет, сидеть должен глава семьи!" Ну, толкнул я Кортни разок, она метнула в меня банку с вареньем... так ведь боролись-то за правое дело! Потом уже, на пороге, кто-то из них спрашивает: а нет ли у вас случайно огнестрельного оружия в доме? Я, как честный гражданин, говорю: нет, конечно! Не дай Бог, думаю, еще и это навесят. А она возьми да и ляпни: "Есть!" - И без того почти горбатый Кобейн еще сильнее сутулится, щеки его наливаются стыдливым румянцем.- Да кто возражать-то станет: закон правильный. Уж я-то за свою жизнь этих самых семейных ссор насмотрелся. Был у мамы один... алкаш-югослав, бил ее нещадно. Нет, закон такой нужен, я только за!.."
Долговязый Новоселич (чем-то неуловимо напоминающий Абе Линкольна) внимает Курту с огромным сочувствием. Крис в группе - нечто вроде психотерапевта: на лидера своего, во всяком случае, он оказывает явно выраженное успокаивающее воздействие. Кстати, ребята из "Seattle Times" обратились с просьбой прокомментировать скандал в доме Кобейнов к его матери, но мужественная женщина не проронила ни слова: оказывается, Крис пообещал починить крышу в доме, если она будет молчать!
Ну а Дэйв Гролл от всего этого старается держаться подальше. "Играть с Куртом и Крисом одно удовольствие, но этот бедлам вокруг не по мне,- говорит он.- Есть люди, которые просто жить не могут без таких потрясений. А я так от них медленно умираю". Но у Всемирной Славы длинные руки, и даже тихому Дэйву не так-то просто от них удрать: "На днях узнаю, что есть в Нью-Йорке музыкальный магазин, куда каждое воскресенье заходит мужчина, утверждающий, будто он - мой отец. Да это же ужас какой-то!.."
Над пропастью
В кабинке сиэтлского ресторанчика "Dog House" ("Все пути ведут в Собачью Будку",- радостно убеждает нас вывеска над входом) Курт, все так же жутко сутулясь ("... ветеран сколиоза!"), рассказывает мне о прочих своих бедах. Какие-то тридцатилетние недоросли на недавнем концерте "Melvins" в Орэндж Каунти, Калифорния, повадились один за другим подходить к нему с одним и тем же вопросом: "Привет, это ты, что ли, из The B-52's?" - в надежде, очевидно, завязать потасовку...
До чего же хочется ему собрать вокруг себя фэнов и объяснить наконец всем сразу, что никакой он не "суперстар", что весь этот "путь наверх" для него - долгая страшная пытка и что сегодняшний Курт Кобейн - это, в сущности, все тот же бесконечно одинокий подросток из Абердина, чью жизнь перевернул когда-то, наполнив светом и смыслом, панк-рок...
"А хотя ведь есть и другие... - Яростный взгляд его огненно-голубых глаз чуть смягчается.- Недавно на концерте "Butthole Surfers" встретили мы десятилетних панков. Ребята выкрасили волосы в зеленый цвет, названия любимых групп на майках написали просто чернилами (кстати, слово "Fugazi" на теннисках у Курта тоже выведено от руки, причем дважды по-разному), а главное,- не стали просить автографов - просто пожали руки и сказали "спасибо"! Вот это люди. Знаешь, когда я вижу человека, в столь юном возрасте оставляющего позади весь остальной мир, честное слово, меня разбирает зависть!"
Ну, лучшую часть юного поколения "продвинул" отчасти сам Курт, ведь именно благодаря его группе панк-рок за последние два-три года вырвался из своего соц-"загона" и стал достоянием миллионов. Курт счастлив, конечно, но... как ни странно, жизнь "до Nevermind" вспоминает как нечто в высшей степени идиллическое.
"До чего же просто тогда жилось,- вздыхает он.- Неделями я не выползал из постели: читал Беккета, пописывал в своей тетрадке.
Мы с Дэйвом снимали крошечную квартирку - питались картошкой и кукурузными хлопьями. Потом с Крисом снесли всю аппаратуру в ломбард. Однажды меня самого снесли в больницу - нашли, видите ли, обезвоживание организма. Потом - Лос-Анджелес, Оквуд Апартментс, почти тропическая жара. Я тут же сделался завсегдатаем гостиничной кухни: стал сам готовить рыбные блюда...- Курт надолго умолкает, затем испускает тяжелый вздох.- А сейчас время словно остановилось. Ощущение такое, будто меня подвесили над пропастью".
"Младенцы пахнут сливочным маслом..."
... Сиэтл, четыре тридцать утра. Мы с Люком Вудом из Geffen Records высаживаем Курта Кобейна на мокрый тротуар, искрящийся бликами. далеких огней, и удаляемся во мрак, прочь от этого смертельно усталого, чем-то хронически-обеспокоенного сгорбленного человека. Исчезающе-одинокий герой предрассветного Сиэтла - чем не иллюстрация к "In Utero"? Что он, вообще, есть такое, этот альбом - падение, взлет? Намек на ответ или новый вопрос?
"Не знаю... первые пленки на этот раз самого меня не потрясли,- признался мне Курт.- Хотя, конечно, тексты тут намного острее, ярче.
И песни - почти уже тематические. В "Bleach" я вообще ни о чем не задумывался: проору в микрофон какой-нибудь ужас, и ладно. "Nevermind" - наоборот, результат двухлетнего поэтизирования. Там я уже стал работать над текстом - вычищать мусор, шлифовать строки..."
Песни "In Utero" необычны. Чего стоит одна только "Scentless Apprentice", написанная всеми тремя участниками группы по мотивам романа "Парфюмерия" Патрика Зюскинда, любимого литературного произведения Курта Кобейна. Герой его, начисто лишенный собственных запахов человек-монстр по имени Жан-Батист Гренвиль, маниакально преследует и убивает девственниц, надеясь изъять из каждой ее специфический аромат. "Младенцы пахнут сливочным маслом..." - согласитесь, информацию такого рода встретишь не в каждом рок-тексте. Кобейн убежден: ему самому в нынешнем мире так неуютно лишь потому, что царствуют в нем бесчисленные Гренвили.
"Rape Me" - бомба неистовой силы, начиненная зарядом тихого, почти библейского гнева. "Женщина в нем как бы говорит насильнику: ты можешь избить меня и изнасиловать. Но тебе не удастся убить во мне душу. Наступит день, и она отомстит тебе - так, что ты, возможно, сам этого не узнаешь!" - поясняет Кобейн. "In Utero", по его мнению, должен стать последним гвоздем в гроб гнусной философии женоненавистничества, издавна укоренившейся в рок-н-ролле.
"Может быть, после этого альбома женщины станут решительнее брать в руки гитары, создавать свои группы. Потому что иного будущего у рок-н-ролла нет. Сколько лет уже твердят о том, что он мертв. Но ведь мертв мужской рок-н-ролл! А женский - "Breeders", Riot Girls - он ведь только-только еще зарождается".
Проделки Безумного Стива
"In Utero" стал обрастать слухами задолго до своего появления на свет. В начале лета "Chicago Tribune" сообщила о том, что руководство Geffen Records выразило недовольство готовящимся к выпуску материалом; затем "Newsweek" назвал грядущий альбом "воинствующе антикоммерческим". Кое-кто заподозрил, что это продюсер Стив Альбини распустил о себе "выгодный" слух; тот немедленно указал пальцем на Geffen - они с первых дней, оказывается, пытались вынудить его "припудрить" звук!
Между тем сейчас выясняется, что участники "Нирваны" сами забраковали по меньшей мере две вещи: "All Apologies" и "Heart-Shaped Box" (первый сингл) были препоручены Скотту "R.E.M." Литту. "Альбини, конечно, велик,-признает Курт,- но уж очень упрям. И, кроме того, мнит себя Заслуженным Деятелем панк-рока. Весь этот скандал для Альбини - всего лишь возможность в очередной раз продемонстрировать всем, как он "крут". Куда нам до него..."
Тем временем приближается дата начала мирового турне. Отвергнув недавние предложения "U2" и "пропустив" "Лоллапалузу" (а вместе с ней и "прилагавшиеся" 6 миллионов), "Нирвана" намерена теперь вывести на гастрольную "орбиту" своих лучших друзей: "Breeders" и "Mudhoney", "TAD" и "Sonic Youth". Почему всех сразу? "На протяжении нескольких месяцев одни и те же лица видеть было бы утомительно,- объясняет Кобейн.- Мы же не хотим ни с кем из них передраться".
Источники и составные части "Нирваны"
... И вновь предрассветный Сиэтл. Мы с Кобейном у него дома, рассматриваем коллекцию альбомов. Новоселич покинул нас много часов назад: ему нужно хорошенько выспаться перед сегодняшней встречей с виолончелисткой, которую участники группы надеются привлечь к своим репетициям. Лишь сейчас, с головой погрузившись в альбомный завал, Курт, кажется, начинает чуть-чуть расслабляться.
Он протягивает мне обложку "Hi, How Are You", Даниэла Джонстона и тут же ставит диск под иглу: "Безнадежно больной человек... У меня есть видеозапись концерта Джонстона. Он садится за органчик - в конце 60-х такие модно было иметь в христианских "собраниях",- берет несколько аккордов и... начинает плакать. Больно, страшно смотреть - а не оторвать взгляда!"
На "вертак" отправляются один за другим альбомы "Royal Trux" ("... нью-йоркский scum-рок"), "The 'Priest' They Called Him", записанный самим Куртом Кобейном в сотрудничестве с его любимым писателем Уильямом С. Берроузом, "Wipers", "Meat Puppets", новый диск Пи Джей Харви, от которого Курт в диком восторге. Я "голосую" за "Beautiful Son" "Хоул" ("...Никто, между прочим, до сих пор не знает, что на обложке - моя школьная фотография"). "What a waste of sperm and egg!" - разоряется Кортни Лав, и Курт расплывается в счастливой ухмылке: "Ничего, погодите, вот заставлю ее опубликовать наконец все стихи - мир перевернется!"
Далее следует "Flowers of Romance" "Паблик Имидж Лимитед" ("... Класс! Вот где бескомпромиссность. Казалось бы, голый барабанный бой да вопли Роттена - но нет, не все тут так просто!") и "Never Mind the Bollocks, Here's the Sex Pistols" ("Шедевр продюсерского искусства. Привлечь бы этих ребят к записи нашего следующего альбома...").
Я восхищаюсь оформлением "Born Again" "Black Sabbath", и Курт делится воспоминаниями о том, как мама требовала выбросить из дому этот ужас (ало-пурпурного "дьяволенка", изображенного на обложке), и как он каждый раз находил для него новый укромный уголок. Ну и, конечно, главное - "Билла Уорда они выписали в студию опять-таки из дурдома!".
Курт подходит к дальней стене: "Пора доставать пластинки Ледбелли" - протягивает мне потрепанный синий конверт (один из редчайших альбомов не так давно разгрохала Кортни). "Спроси у любого еврея с Восточного побережья,- смеется Курт,- и он подтвердит: Ледбелли в их хит-параде мировой революции - всегда "номер один".
Недавно, оказывается, ему позвонил юрист, заведующий наследством великого барда, и предложил приобрести за 500 тысяч единственную в мире гитару Ледбелли. "Ну вот... где взять такие деньги? - Курт пожимает плечами и переходит к следующей куче пластинок.- Волей-неволей придется знакомиться с рок-богачами. Должен же кто-нибудь одолжить!.."
Дарси Штейнке, "SPIN"
oАНОНС - НОТ ROCK" № 2, 1994 г.
